Витоки і зміст кримського сепаратизму
Тайна комнаты № 101
В романе Джорджа Оруэлла «1984» о победе социализма в Англии фигурирует таинственная «комната 101» в «полиции мыслей», следившей за политической лояльностью граждан. О том, что именно происходило в этом помещении, достоверно никто не знал, что и пугало: воображение рисовало самые ужасные пытки и издевательства.
Штаб «20 января» размещался в аудитории 101 корпуса «В» Симферопольского госуниверситета (ул. Ялтинская, 4), в «мирное время» служившей кабинетом для семинарских занятий по философии.
Нищета философии
Если бы руховец или УНСОвец инкогнито проник в 101-ю, он сначала неслыханно изумился бы, а затем облегченно вздохнул. Вместо ожидаемых планов захвата вокзалов, мостов, почты и телеграфа «январисты» часами обсуждали вполне схоластические темы. К примеру, как действовать на президентских выборах 1 декабря 1991 года: вычеркнуть всех кандидатов или вообще не являться на избирательные участки, или же явиться, но, взяв бюллетени, не опускать их в избирательные урны, а унести с собою и т. д. , и т. п. Как правило, в результате этих обсуждений каждый оставался при своем мнении и ближе к полуночи все расходились с чувством исполненного гражданского долга. .
Более всего контрастировала с имиджем «подпольного рескома» стесненность «20 января» в средствах. Однажды осенью 1991-го Валерий Сагатовский и претендовавший тогда на роль его «правой руки» Виктор Харабуга обратились к аудитории с просьбой «скинуться», чтобы набрать пятьсот рублей (в ценах того времени — примерно один месячный профессорский оклад) для уплаты госпошлины за регистрацию движения в органах юстиции. Желающих немедленно раскошелиться почему-то не оказалось. Между тем непременным посетителем совещаний в комнате 101 был Виктор Кравченко (тезка и однофамилец адмирала), предприниматель из Красноперекопска. Любимой темой его трепа в кулуарах в перерывах между заседаниями были рассказы, как накануне он выиграл (или проиграл — в зависимости от капризов Фортуны) гораздо большую сумму в карты тому или иному представителю тогдашней верхушки его города.
Однако на издание сборника собственных стихотворений «за счет автора» у главного «январиста» деньги нашлись. Книга стихов называлась очень оригинально —
«Обрыв в голубизну»
Согласитесь, что это — не самое удачное название для произведения человека, «раскручивавшего» себя в качестве публичного политика. Конечно, автор был просто оторванным от жизни кабинетным ученым и не знал второго, слэнгового значения прилагательного «голубой» (хотя в 1991-м оно использовалось и газетами, и телевидением). Неоднозначное отношение вызывала и фотография автора на последней странице обложки. Изображенный на ней человек по своему типажу не вполне соответствовал сложившемуся в массовом сознании стереотипному представлению о «русском национал-патриоте».
Конечно,