Трагедія народу в романі Шолохова Тихий Дон

Писатель рисует страшные картины массовой гибели на поле боя. М. Шолохов расскажет, как спешно, без проверки данных обвинения расстреливали в бурунах Вешенской, как выжигали, громили по железному приказу председателя Реввоенсовета республики Льва Троцкого курени и целые селенья. Приговоры без суда и следствия, без вызова свидетелей, грозные распоряжения о реквизициях, контрибуция без разбора, уплотнение станиц для переселенцев, приказы о распылении казачества, всяких новых административных делениях – вот что обрушилось на голову не только контрреволюционеров, но и дружелюбно настроенных к нам казаков, переходивших от Краснова или сохранявших нейтралитет. Началось грубое вмешательство в бытовые традиции.

Шолохов, по собственному признанию, сознательно смягчил описание зверств, но его позиция очевидна: нет никакого оправдания тем кровавым акциям, которые совершались от имени рабочего класса и крестьянства. Это было и навсегда останется тягчайшим преступлением перед народом.

Мировая война усилила социальные разногласия между офицерами и солдатами, углубила пропасть между ними и способствовала пробуждению революционного сознания у наиболее передовой и прогрессивной части рабочих и крестьян, одетых в солдатские шинели.

В романе один из честных сотрудников ревтрибунала при Донском ревкоме напоминает Бунчуку, призванному работать в чрезвычайной комиссии. «Мы по необходимости физически уничтожаем контрреволюционеров, но делать из этого цирк нельзя». Так думает сам Шолохов, протестовавший против любого бессмысленного насилия.

Но случилось так, что представители Советской власти, армии и ЧК устроили действительно «цирк» с разработанной программой «расказачивания», «борьбы с Доном».

О садистских выходках «устроителя» коммунизма комиссара Малкина казак-старовер так рассказывает Штокману и Кошевому: «Собирает с хуторов стариков, ведет их в хворост, вынимает там у них души, телешит их допрежь и хоронить их не велит родным»

«По третьей категории его», «я… вас расказачу, сукиных сынов, так, что вы век будете помнить!» - распоряжается чужими жизнями, как Бог, карающий деятель.

Из всего этого труженики Дона сделали вывод: «Потеснили вы казаков, надурили, а то бы вашей власти и износу не было».

Не на месте оказался и политработник Осип Штокман. Он ростовчанин, слесарь, может и столярничать, работал на заводе «Аксай» (Ростов-на-Дону), на других предприятиях, в Юго-восточных железнодорожных мастерских. Он, следовательно, кадровый пролетарий-металлист. Ростов в эту пору давно уже стал одним из крупнейших центров революционного движения на юге России, большевицкое влияние там всегда было значительным. Штокман вступил в РСДРП в 1907 году, в том же году был арестован «за беспорядки», сидел в тюрьме, отбыл ссылку. Разумеется, на допросе у следователя он отрицал какую бы то ни было связь с партийной организацией во время проживания в Татарском, но связь эта, видимо, все же сохранялась: Штокман вел переписку со своими товарищами. То, что следствие ничего не извлекло для себя нужного из перехваченного письма, говорит только об одном: переписку вели опытные конспираторы.

В качестве легального прикрытия Штокман представлялся (и, видимо имел соответствующие документы) как торговый агент фирмы «Зингер». Нельзя не признать, что «прикрытие» было выбрано как нельзя удачнее: фирма производила швейные машинки и имела разветвленную сеть торговых агентов по всей России. Владельцы ее были богатые капиталисты, выходцы из Германии, они имели многочисленных «друзей» в правящих круга тогдашней России, - вот почему удостоверение упомянутой фирмы давало революционеру Штокману вполне респектабельную репутацию.

В Татарском,

1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13

Схожі роботи

Реферати

Курсові

Дипломні